У меня есть определенные предпочтения по части яблок. Есть яблоки, на мой взгляд, следует обстругивая их по кругу, до тех пор, пока не останется один огрызок, а потом обгрызать его, чтобы он стал совсем крошечным и жалким. Все иные способы поглощения яблок я нахожу неудовлетворительными.
Еще у меня есть специальный нож для яблок. Он такой один на всем свете, больше таких нет, потому что он остался от доисторического набора столовых приборов. На моем ножике для яблок зазубрины, облезающий пластик на ручке (похоже на сгоревшую на солнце кожу, только не больно и можно обдирать бесконечно), и еще он умеет замечательно резать яблоки совершенно отличнейшими тонкими ломтиками. А остальном он, в общем-то, посредственный.
Но почему-то мою матушку тянет к нему с неодолимой силой. Она хватает его и злонамеренно режет им различные вещи, от которых ножик становится липким, сладким или даже в крошках. Кроме того, она перекладывает его в различные неожиданные места, отчего мне все время кажется, что мой ножик ушел навсегда.
Однажды она, кажется, и вовсе зачерпывала им паштет.
- Имей же совесть, матушка, - говорю ей я, - это нож для фруктов. Ты ведь слышала о ножах для фруктов? Ими режут фрукты.
Она перестала зачерпывать моим ножом паштет и окунать его в крошки, зато стала резать им совершенно непотребные липкие лимоны. Лимоны были до того липкие, что нож потом едва отлипал от лимонной мисочки.
- Говоря о ноже для фруктов, - сказала я, - я, конечно же, имела виду нож для яблок. Совершенно очевидно, что этим ножом следует резать только яблоки.
Матушка с коварным хохотом выхватила яблоко и разрезала его пополам моим ножом, а потом спрятала его под сиденье стула или, может быть, в лиф своего корсета, или в потайной кармашек в своем саквояже.
- Это мой нож! - давясь слезами вскричала я, - Мой! Мой! Он мой, не трогай его, потому что я запрещаю тебе!
В общем очень непросто быть мной.